скриптонит — чистый

окончание года всегда приобретает вид бессмысленного дня сурка; биби с трудом может разглядеть собственное отражение в зеркале, прищуриваясь и держась за раковину, чтобы не завалиться на пол. кажется, она ещё не успела протрезветь окончательно — и это классно, блять.

хёнсо пальцы до изодранного горла пропихивает слишком резко, давится собственными слезами, но улыбка тянется чуть не до ушей — ей сам процесс очищения до безумия нравится, он каждый раз дарит ей ощущение перерождения, полноценного опустошения. будто до этого не было ничего. зубами случайно прикусывает кончик языка, морщится и глядит в зеркало вновь, отмечая про себя, что перед очередной вечеринкой ей предстоит тщательно поработать над своим внешним видом. губы пересушены настолько, что улыбаться шире страшно — они вот-вот лопнут, будто переполненный воздухом шар.

голыми ступнями резво шлёпает по холодному полу, направляясь на кухню, по дороге подбирая с дивана пальто, в котором она была вчера. руками хаотично прощупывает карманы и облегчённо выдыхает — телефон на месте, очередная попойка на этот раз прошла без единой потери. ещё одного кредита на технику она бы не пережила. за это надо выпить. взгляд фокусируется на экране телефона: два пропущенных от знакомой, десяток уведомлений на почте, — ( надо уже отключить их ) — сообщения от матери и ничего более. биби губы жуёт разочарованно и кидает его на обеденный стол, лишь через несколько секунд вжимая голову в плечи и молясь всем возможным богам о его сохранности. экран и без того уже давно побит. денег не хватает.

в холодильнике по-обыденному нет ничего съедобного, только несколько упаковок пива и травяные напитки — ничего более биби и не нужно. пальцами, словно ватными, открыть пауч получилось лишь с третьего раза — тёмная жидкость по пересохшим слизистым внутрь пробиралась с трудом, словно оседая дождевой водой в трещинах на земле, заставляя поскорее схватить во вторую руку банку пива, чтобы избавить себя от мучений. легче не станет. после него уже будет всё равно. хёнсо лишь для себя создавала иллюзию поддержания жизни в измученном теле, чтобы вину за этот образ жизни куда-то поглубже закопать и не вспоминать о ней до окончания «праздников».

до сих пор живая. лишь снаружи, а хотелось бы побольше. хотелось бы заставить себя проснуться, почувствовать что-то. пока что она лишь кожей чувствует прохладный пол под своими ягодицами, на который обессиленно осела.

хёнсо вновь в руке телефон сжимает и пустым взглядом смотрит на время; сегодня тусовка где-то на окраине, с барбекю, литрами алкоголя и огромным скоплением шумных людей. они все друг на друга похожи. шумят, подают признаки жизни, пытаются самим себе доказать, что в происходящем есть огромный смысл, а под утро в самый тёмный угол забиваются и по кусочкам себя съедают на отходах. и она такая же. жизнь распределила всех наравне, всё предельно честно.

инстаграм пестрит фотографиями счастливых людей с хмельными улыбками — ким тоже смеётся и пиво в себя заливает. она не может поверить в их искренность. «проблема в тебе». поверь она им, ей бы самой стало хуже раз в сто; почему у них действительно хорошо, а ей ничего?

добавить в свою жизнь чего-то новенького.

блеклая надежда на то, что чертовка заиграет новыми красками.

пальцами активно стучит по экрану, цепляясь тонкой кожей за глубокие трещины, выискивая в директе нужный диалог. идея пришла сама собой — они списывались совсем недавно и он ничего не говорил о своих планах на эти праздники. а вдруг повезёт?

«ten_lee». когда судьба свела их впервые? хёнсо с уверенностью может сказать, что прошло уже много лет. она тогда была ещё маленькой девчонкой, а в инстаграме были популярны фотографии в один цвет. у каждого была своя причина, свой смысл, но списываются они до сих пор. иногда биби казалось, будто ему она может доверять больше, чем самым близким подругам, которые частенько ночевали у неё дома. с тэном же она ни разу так и не встретилась. она этой встречи как огня боялась — ей больше никогда не стать той чистой смешливой девчонкой, которая по вечерам часами болтает по видеозвонку, смело отшучиваясь в ответ на каждую добродушную колкость. замызганная дворняга, бегущая на водопой к грязным лужам — вот кем она чувствует себя отныне.

[indent] [indent] ты занята сегодня?
[indent] [indent] он выстреливает вперёд.
[indent] [indent] тэн, я ведь всегда была занята для тебя, да?
[indent] [indent] «я собиралась пригласить тебя на вечеринку сегодня»

сегодня хёнсо сделает то, от чего так долго пыталась сбежать. сегодня она встретится с человеком, который был рядом с ней дольше многих. затрясло пуще прежнего — предвкушение и страх сплелись воедино и атаковали чувство обыденности, преследующее её слишком уж долго. непроизвольная улыбка губы рвёт не стесняясь, хёнсо хватается за край стола и тянется ввысь, намереваясь как можно скорее добежать до своей комнаты и привести себя в божеский вид. сегодня. сегодня всё будет совершенно иначе. и ким хёнсо эту птицу, неожиданно через форточку залетевшую, не отпустит по собственной воле никогда — она клянётся себе в этом.

литр пива и шесть сигарет. именно столько потребовалось ким хёнсо, чтобы вернуть себе человеческий облик и вызвать такси до коттеджа. «я пришёл» — сердце пропускает удар, а затем бьётся вдвое сильнее. ещё немного и разорвётся. где-то в глубине души казалось, будто её друг всего лишь вымышленный персонаж, выдуманный воспалённой подростковой фантазией. но это не так. биби садится в такси и ещё раз перечитывает сообщения, а затем обещает тэну, что приедет минут через двадцать — сообщение не доставлено, деньги на счету закончились. чёрт. мучительных двадцать минут. сейчас она бы всё отдала за телепорт или ускоритель времени.

как себя вести с ним? главное, чтобы он не чувствовал себя ненужным. биби ненавидела чувствовать себя лишней в незнакомой компании — нельзя оставлять человека, за которого ты взял ответственность. пальцы на автомате перебирают шершавую ткань блестящей тёмной блузки, аккуратно поглаживая крупные оборки. «надеюсь, он хотя бы сначала захочет посидеть в помещении». смешная попытка впечатлить потихоньку выливалась в проблему — короткая юбка ничуть не согревала даже те сантиметры кожи, которые прикрывала.

«хорошего вам отдыха!» — приехали? да, этот вычурный дом абсолютно точно принадлежит её давнему знакомому. настолько «знакомому», что их общение не доходит даже до дежурных вопросов о самочувствии.

хёнсо удивилась тому, с какой силой она захлопнула дверь машины; во всём виноват адреналин. она получила то, чего хотела. верно, в эту ночь все желания исполняются. оставалось надеяться лишь на адекватность этого исполнения. ноги несут во двор на автопилоте, изредка спотыкаясь о мусор, разбросанный захмелевшей молодёжью. каждая мышца в напряжении, внутри что-то горит, будто она наспех выпила мамин суп. не упади в грязь лицом, биби. пожалуйста.

леопардовая рубашка заставляет улыбнуться так широко, будто она маленький ребёнок, впервые увидавший воздушный шарик в виде любимого персонажа из мультика. хёнсо в тэне не сомневалась — она знала, что если он реален и они наконец-то встретятся, то он будет выглядеть именно так. прекрасно. умопомрачительно. кажется, все его слова пролетели куда-то насквозь, так и не достигли своего адресата, но это было вовсе не из-за того, что ей всё равно — она глазами огромными разглядывала лицо тэна, медленно бредя всё ближе и ближе.

он реален, хёнсо. он, блять, живой.
«ты вовсе его не выдумала»

биби руки к тэну тянет драматично медленно, словно подготавливая его к столь неожиданному тактильному контакту, и обнимает, щекой аккуратно поглаживая яркую рубашку где-то в районе ключиц.

— я так рада, — чувствует, как под гнётом дыхания нагревается ткань, — ты одним своим присутствием реанимируешь эту ночь, тэн.

голос немного подрагивает, но вовсе не от холода. новогоднее чудо свершилось ещё до наступления заветных минут. «вишнёвый сидр» — одно из немногих, что осталось в памяти. «хоть бы это стало не последним, что мне сегодня запомнится».

— знаешь, я уже выпила немного пива, так что советую немного ускориться, если хочешь меня нагнать, — смех выходит искренним и на удивление лёгким. ким буквально на несколько сантиметров отстраняется, одну ладонь оставляя на талии, и лукаво смотрит в глаза тэна, — я ничуть не против сидра, но это лишь для начала! нам столько всего ещё нужно успеть сделать и обсудить сегодня...

биби надавливает рукой будто невзначай, мягко, подводя ближе к небольшому столу под навесом, и глазами выискивает тот самый сидр, о котором тэн говорил. «я действительно могу его трогать?» — она чуть не засмеялась от той лёгкости, появившейся в сердце. человек, так легко поддерживающий и чувствующий, теперь рядом. человек, от которого она так отчаянно бежала. хёнсо найденный сидр свободной рукой брала осторожно, будто ожидая осуждения со стороны за свою воодушевлённость в желании поскорее напиться, стараясь лицо спрятать подальше от чужого взгляда.

я ведь действительно могу, да?

хёнсо проглатывает всё, словно горячую лапшу — она тянется куда-то вглубь, так и норовя при каждой попытке выдохнуть всплыть куда повыше, выбравшись щиплюще через нос, выдавая жгучее чувство обиды. она глядела куда-то в его нутро, довольствуясь собственной незначительной победой, которую одержала негласно, доставляя себе же убытки.

[indent] чего ты добилась этим, биби?

ты можешь пожаловаться друзьям, которым будет абсолютно всё равно — они лишь посмеются, не стараясь поставить себя на твоё место. не подумав о том, что чьи-то слова смогли ранить тебя настолько сильно, что ночью твои зубы превратятся в крошево, а на ладонях отпечатаются следы аккуратно подстриженных ногтей. никто не станет думать о том, что ты и впрямь искренне говорила о тех злосчастных ромашках, которые тебе даже ни разу не дарили. для окружающих чужие мечты и желания предстают самой драгоценной целью, за которую им потом заплатят втридорога, если они смогут задеть и разорвать этот клятый гнойник на коже проходимца.

«да ладно тебе, не обижайся»

— а на что обижаешься ты? — хёнсо жмурит глаза, мысленно осуждая себя, — прошу прощения. «вы».

ледяной воздух прокатывался по белёсым щекам, словно санками по ледяным горкам. резво, не щадя, оставляя за собой незаметные шероховатости — ошмёткам омертвевшей кожи уже не вернуть прежний лик, они портят картину, которой так старательно придавали вид дороговизны. биби хочется ладонью укрыться вовсе не от промозглого ветра, она лишь хочет сохранить своё лицо перед здешним гостем, так невовремя её потревожившим.

ей хочется сказать, что таких как он у неё на клыках сантиметрами, но таких близко хёнсо ещё не видала ни разу, она даже представить не может, как их можно приручить. эту дорогу приходится протаптывать впервые, наспех ловушки придумывая, собственными ногами в них же и наступая.

зонт над головой раскрывается клеткой, единственный выход из которой — вернуться в магазин. цветочный, если быть честными, биби ненавидела всей душой. груда стекла, пропахшие листья и куча цветастой обёртки — словно опротивевший некогда друг, не желая отпускать, он держал при себе, даря призрачную иллюзию свободы выбора.

— я пью, когда душа пожелает, — бурлящий смешок вырывается откуда-то из самых низов, раскрывая лепестки самого сокровенного, — а душа желает этого всегда. к сожалению, жизнь не каждому подала достаточно, чтобы жить без сожалений.

жизнь представала в облике воинственном и несокрушимом, всякий раз зазывающим хваткой рукой прямиком в бар, дабы спиртным утолить жажду и двинуться обратно. ночью биби будет трудолюбиво на коже лезвием вырезать оправдания, слёзы солёные в уставшее лицо втирая с таким остервенением, словно за это ей дадут денежный приз или принца на белом коне.

— у меня есть обязательства, тянущие меня сюда, — хёнсо пытается дать собственному бездействию имя, окончательно забывая о том, что лишь она является виновницей. никто не давал тебе право на голос? мать месяцами старательно вытягивала из под пышного одеяла, напоминая о том, что жизнь будет двигаться дальше, никто за неё